Воспоминания зверя
Кожа
Человек покинул твердыню. Он обязательно погиб бы на поле брани. У него не было шансов тягаться с вражескими воинами. Но мы вовремя вмешались и помогли ему. Мы знали, что нужно делать, ведь мы знаем описание этих событий наизусть из древней книги, волею судеб попавшей в наши руки.
Теперь мы должны лишь следовать написанному, чтобы завершить эту временную петлю. Мы невольно задумываемся о том, что будет, если мы сейчас не последуем за человеком и не доведем начатое до конца, ведь в конце лежит наша смерть. Но мы не намерены отступать, не намерены искушать судьбу. Если мы сейчас не сделаем того, что нужно, под угрозой окажется само наше рождение.
Мы отправляемся в дальний путь. Нам нужно прибыть на место раньше человека. Мы пускаемся в бег. Мы быстры, и мы не знаем усталости. Пока мы бежим, мы продолжаем вспоминать.
Наутро море окончательно успокоилось, ветер ослаб. Солнце приятно грело, пробиваясь сквозь толстые, но более не переполненные до отказа тучи. Волны перекатывали пляжную гальку с мелодичным шелестом, создавая впечатление обманчивой идиллии.
Кира и Антон вот уже несколько часов поднимались по крутому склону, пытаясь выбраться с пляжа на верх плато. Кира оставила Алекса с нехорошим предчувствием. Идти он само собой не мог, и при этом сильно температурил. Лекарств в обломках корабля им найти не удалось, да и в самой колонии они были на вес золота.
Перед отправлением им еще несколько раз на глаза попались странные грибоподобные существа, которые в отличие от них самих передвигались на редкость быстро, возникая и исчезая из совершенно неожиданных мест. Они были детьми Элписа, привычными к его бедной кислородом атмосфере, а не гостями из других миров, как люди.
Так и сейчас, когда Кира и Антон с трудом карабкались наверх, несколько силуэтов маячили на другой стороне уступистых гор, присматриваясь. Один из них не был похож на других: он напоминал длинную многоножку и не имел привычной для других обитателей этого острова шляпки. Кира невольно передернула плечами.
— Не нравятся мне они, Антон, — выдохнула Кира. Слова давались ей тяжело, так как подъем по крутому склону требовал предельной концентрации и отбирал все силы, иссушал легкие. — Во-первых, странные они. Во-вторых — разные. Понимаешь?
— Понимаю, — отозвался Антон. — Не похожи на одну особь. Вернее, черты общие есть, как, скажем, у разных видов обезьян. Но где ты видела, чтобы разные обезьяны ходили вместе?
— Я и обезьян-то никогда не видела. Да и ты тоже.
— Ну, в фильмах, я имею в виду. Не суть это.
— Не суть.
Кира приложилась к кислородному баллону. Восстановив дыхание, она дала маску Антону. Они переглянулись, и продолжили путь молча, экономя силы. Каждые несколько метров им приходилось останавливаться, что делало их продвижение мучительно медленным. Несмотря на это, пляж внизу становился все меньше, а контейнер и обломки корабля на берегу превращались в мелкие точки.
В этот момент Кира начала осознавать всю безнадежность их положения. Даже если им удастся найти что-то, годное для изоляции, принести эти материалы к контейнеру будет непросто. С другой стороны, если им вдруг посчастливилось бы найти подходящее природное убежище, они вряд ли смогли бы поднять генераторы и солнечные батареи наверх. По крайней мере не до наступления ночи.
Главное сейчас оценить ситуацию, — думала Кира. — Может возможно будет куда-нибудь переправить генераторы по воде, на самодельном плоту?
Рюкзак с провиантом и газовым баллоном тянул вниз и натирал плечи, особенно с правой стороны: одна лямка порвалась во время крушения и была связана неуклюжим узлом в самом неудачном месте. Глядя на Антона, Кира не могла жаловаться. Второго рюкзака найти им не удалось, и ему пришлось довольствоваться мешком-упаковкой из-под солнечной батареи, кое-как прилаженным через одно плечо.
Наконец они добрались до верху. Перед ними был последний выступ, за которым должна была находиться вершина. Кира и Антон переглянулись. В следующий момент они поймут, где находятся. Они по очереди приложились к маске, и, помогая себе руками, двинулись вперед.
Они стояли на вершине высокого обрыва, внизу которого, на крошечном пляже, покрытым галькой, находились останки их разбитого корабля. Перед ними лежала бежево-лиловая равнина, поросшая приземистым хилым мхом и редкими, распластанными по земле щуплыми деревцами. Ландшафт был относительно ровный, с плавно переходящими друг в друга холмами, по которым были разбросаны редкие серые булыжники.
Равнина уходила вперед узкой полоской, которая медленно расширялась, неизменно обрываясь с обеих сторон в море черными каменистыми уступами. В самом широком месте равнина достигала пяти-шести километров, где она расходилась в стороны, образуя огромную грубо очерченную букву “Т”. В этом широком перекрестье земля неожиданно вздымалась и устремлялась ввысь двумя горбатыми малиново-красными вершинами, поросшими каким-то неизвестным кустарником. Между горами блестело что-то лилово-серое, похожее на маленькое озеро. От верхушки дальней горы, скрытой за первой, поднимался узкий черный столб дыма.
— Вулкан, — прошептала Кира. — Поэтому здесь вода теплая, и воздух тоже.
— На материк, который мы искали, это явно не тянет, — заметил Антон. — Хотя может этот остров и находится где-то неподалеку.
До дальней стороны острова было на вскидку километров двадцать. Кира и Антон огляделись, с надеждой рассматривая горизонт, в поисках большой земли или хотя бы других островов. Горизонт был ровный и со всех сторон заканчивался тяжелыми тучами, без каких бы то ни было намеков на землю.
Мы, которые есть бес, знаем, что от этого маленького острова до материка, который искали люди, было около трех дней пути на их корабле. Остров был затерян среди морских вод, вдали от обоих материков Элписа. Судьба — великая штука, говорим мы. Вероятность этих людей оказаться здесь после крушения была сопоставима разве что с вероятностью возникновения человеческой колонии на Элписе, затерянном среди просторов звездного бесконечного океана.
— Растительности, которую мы смогли бы использовать для изоляции контейнера, я здесь пока что не вижу, — печально констатировал Антон. — Разве что на той красной горе.
— Если это вулкан, то там вполне могут быть термальные воды. До наступления ночи еще пять эталонных дней, мы успеем там все разведать.
— Как будто у нас есть выбор, — сказал Антон и без предупреждения двинулся вперед. — Сдохнем мы тут все, не этой ночью так следующей, — пробурчал он себе под нос, однако Кира смогла разобрать его слова. Мы, которые есть бес, знаем, что он был прав только наполовину.
Дальше шли молча, то и дело останавливаясь, чтобы вдохнуть из баллона. Идти было относительно просто. Земля была жесткая, по всей видимости выровненная сильными ветрами. Кира с грустью подумала, что даже если им удастся пережить эту ночь, их дальнейшее существование на этой скале было очень сомнительно.
У их экспедиции было достаточно продовольствия, чтобы продержаться несколько месяцев. Тех ящиков, которые им удалось найти, им троим хватило бы месяца на два. Но в планы экспедиции входило найти лучшую для выживания землю, которая могла бы обеспечить их пропитанием. Кира с трудом могла себе представить что-то съедобное на этой голой скале.
Почва здесь была жесткая и неплодородная, непригодная для выращивания пищи, и Кира сомневалась, что она так же пропитана богатыми протеинами червями, как земля вокруг колонии. Конечно, эти странные грибы вполне могли быть съедобными. Но их еще надо было поймать. И, конечно, проверить их на пригодность в пищу представлялось возможным лишь путем проб и ошибок. А ошибки они вряд ли могли себе позволить.
Здесь явно не было и древоподов, которые они могли бы использовать для постройки нового корабля. Что, в принципе, и не важно, — тут же мысленно добавила Кира, — так как у нас все равно нет двигателей, способных вести корабль по морю.
Да и имела ли смысл сама жизнь ради жизни, единственным смыслом и целью которой было выживание? С другой стороны, а разве не этим самым была занята и вся колония? Все человечество? Весь мир вокруг, от древоподов до этих ущербных тонких деревьев, стелющихся по земле вокруг.
Как же бессмысленны были все ее опасения, думаем мы, которые есть бес. Кира боялась за свою короткую человеческую жизнь, не зная, что впереди ее ждет вечность.
— Смотри, — Кира показала пальцем куда-то в сторону.
— Что? — Антон, который шел чуть впереди, остановился и сделал несколько шагов назад.
— Вон там.
Кира указывала на большой угловатый камень, лежащий неподалеку. Его неровный край нависал над поверхностью, бросая на землю темную тень. Антон не сразу понял, что привлекло внимание Киры, пока не пригляделся и не заметил под камнем несколько небольших грибов, растущих большим тесным кластером.
— Совсем как те, на пляже, только эти — действительно растения, которые не бегают вокруг с глазами на шляпке.
Антон подошел ближе и наклонился, чтобы рассмотреть находку получше.
— Смотри, у них на шляпке коричневые точки кругом. Но это явно не глаза, — констатировал он, осторожно потыкав их пальцем.
— Это по меньшей мере странно, что животные здесь настолько похожи на местные растения, — наморщилась Кира.
— Маскируются? Я про такое в документальных фильмах с Земли видел, — ответил Антон, слегка смутившись от того, что он уже в десятый раз за прошедший день ссылается на свои познания про животных из другого мира, основанных исключительно на видеопродукции. — Есть там всякие насекомые, которые прячутся среди растений, и по своей форме очень похожи на ветки или листья.
— Не думаю, что у метрового гриба есть много шансов выдать себя за эти создания.
— И то верно. Да и от кого им здесь маскироваться?
Оба замолчали и невольно поглядели вокруг. Все было тихо.
Вскоре дорога пошла в гору, и идти стало тяжелее. Остров все больше и больше напоминал им какое-то сказочное заколдованное место, вне пространства и времени, живущее по каким-то своим законам, не поддающихся объяснениям и логической интерпретации. Ощущения это вызывало не самые приятные.
Внезапно Антон отпрыгнул в сторону с криком, когда мох перед ним вдруг зашевелился. Поверхность изогнулась и выпрямилась, и перед Антоном и Кирой оказалось странное существо, похожее на гигантскую сороконожку, сплетенную полностью из веток, точь-в-точь похожих на щуплые стволы местных карликовых березок. Существо было покрыто мхом, словно шерстью, и крутило по сторонам большим толстым сучком, похожим на голову. Оно вполне могло бы сойти за растение, наподобие, скажем, древопода, если бы не огромный круглый глаз, который светился слабым неоном. Существо покрутило глазом по сторонам, издало шелестящий угрожающий звук, и поползло прочь, медленно переставляя свои ноги-прутья.
Через несколько минут они наткнулись на странного вида шар, размером с кулак, подозрительно похожий на две грибные шляпки, составленные вместе. Из поверхности шара вырастала одна единственная ветка, которой существо отталкивалось от поверхности и катилось вперёд, без, однако, внушительных успехов.
— Какой-то цирк уродов, — злобно процедил Антон, глядя на это ущербное создание, пытаясь скрыть свое беспокойство за показной раздраженностью.
Чем дальше они продвигались, тем больше странных существ встречалось им по пути. Многие из них были похожи друг на друга, так что можно было говорить о какой-то видовой принадлежности этих созданий, но все они были при этом немного разные, как будто природа на этом острове никак не могла остановиться, экспериментировала словно сумасшедший профессор, пытаясь найти окончательный идеальный вариант.
Диковинные животные держались на расстоянии и наблюдали, действуя как будто сообща. Сначала они просто присматривались к пришельцам, но очень скоро Кира и Антон заметили, что несколько экземпляров явно следили за ними. Они держались на большом расстоянии, однако непрерывно шли за ними по пятам.
— Нельзя, конечно, сказать наверняка, но мне они кажутся разумными, — сказала Кира.
— Древоподов тоже тогда в разумные можно записать, — ответил Антон, боязливо поглядывая на далекие мелькающие фигурки.
— Нет, это другое. Древоподами движут какие-то первозданные инстинкты, которые заставляют их идти вперед. А эти странные создания здесь наблюдают, выжидают чего-то. Мне даже начинает казаться, что ими движет любопытство.
— Или голод. Откуда нам знать, чем они тут питаются. А у нас и пистолет-то один на двоих.
— А если нет? Если они пытаются вступить с нами в контакт? Если мы имеем дело с примитивным интеллектом? — не унималась Кира.
— Что-то я не вижу здесь следов их продвинутой цивилизации, — усмехнулся Антон.
— Но ведь цивилизация совсем не должна выглядеть так, как наша. Мы же не на родной планете, в конце концов. Кто знает, сможем ли мы даже увидеть чужую цивилизацию, если она кардинально непохожа на нашу? Ведь мы же ждем каких-то построек, дорог… А что, если им все это не нужно, не важно? Что все это — лишь стремления наших человеческих умов. А разум, возникший где-то далеко, независимо от нашего, стремится к чему-то совсем другому?
Когда мы, которые есть бес, вспоминаем об этом моменте, мы можем только сказать, что и Кира тогда, как и Антон, права была только наполовину.
Кира и Антон приблизились к красной горе. Несколько минут они вглядывались в ее поверхность, пытаясь понять ее истинную природу. Еще с расстояния около километра им стало ясно, что гора не покрыта кустарником или даже обычным мхом. Поверхность производила впечатление чего-то гладкого, похожего на отесанные водой камни, но, в тоже время, имела пористую структуру.
— Ты видишь то же, что и я? — в недоумении сказала Кира, когда они подошли к горе почти вплотную.
Антон неуверенно кивнул, останавливаясь.
Поверхность перед ними была покрыта толстым слоем какой-то красноватой массы, отдаленно похожей по своей консистенции на кожу. Распределена она была неравномерно, округлыми пятнами в два-три метра, которые были соединены между собой длинными вытянутыми сплетениями.
Эта странная субстанция покрывала весь холм целиком, а также часть окружавшей его равнины. Антон осторожно подошел ближе и дотронулся до красноватой поверхности носом ботинка. Красная пленка вздыбилась и подалась вперед, пытаясь нащупать посторонний предмет. Антон отскочил назад, отборно матерясь и чертыхаясь. Красное бесформенное щупальце несколько секунд продолжило трогать воздух и, так и не найдя побеспокоивший его объект, снова слилось с основной массой.
— Твою мать, — сказал Антон, скорее удивленно, чем грубо.
— Надо попробовать обогнуть эту… — Кира запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, — …штуку.
— Да я к ней близко теперь не сунусь.
Кира и Антон повернули направо, следуя от красноватой массы на безопасном расстоянии. Эта часть острова была достаточно узкая, так что они быстро двигались в сторону обрыва, где земля была обычного серого цвета.
— А что, если эта масса и есть наш утеплитель? — сказала вдруг Кира.
— Тогда желаю тебе удачи в ее транспортировке, — буркнул Антон. — Я уж лучше как-нибудь сам замерзну.
Красная кожа (именно так о ней начали думать Кира и Антон, опасливо двигаясь в сторону обрыва) покрывала землю неровными пучками, извивалась между редких камней, накрывала собой редкий болезненный мох. Кире начало казаться, что эта кожа знает об их присутствии, что она мерно и едва заметно шевелится, вздымается, следует и следит за ними.
Мы, которые есть бес, знаем: Кире не казалось.
Через пол часа пути Кира и Антон приблизились к обрыву. Кожа заканчивалась метрах в двадцати от него. Крупные пятна превращались здесь в пятна поменьше, а более мелкие в совсем крошечные. Кожа, по всей видимости, росла, расползалась в стороны, пытаясь захватить все новые и новые территории, сантиметр за сантиметром.
Только теперь Кира и Антон огляделись по сторонам, оторвав наконец взгляд от края этой неизвестной красноватой массы. Отсюда открывался вид на вторую гору, вершина которой была спрятана за первой.
— Это как одна новость хорошая, одна — плохая, — сказал Антон.
— Да уж, — отозвалась Кира, испуганно.
Вторая гора действительно оказалась небольшим вулканом, из жерла которого поднимался черный столб дыма. Ветер дул в другую сторону, отчего запаха здесь не чувствовалось. Между гор расположилось небольшое озеро, от которого поднимался едва заметный с такого расстояния пар.
— При умелом использовании вкупе с нашими генераторами, и, как говорится, если бы повезло найти там поблизости какое-нибудь природное укрытие, тут и там подстроить кое-что, и я бы смог там соорудить убежище на ночь, — выдавил из себя Антон, пытаясь мыслить логически независимо от увиденного. — Если бы не эта дрянь, конечно.
Кожа обрамляла озеро по кругу и покрывала весь склон дымящегося вулкана. В той части она не расползалась отдельными пластами, соединенными между собой, но разрасталась одним сплошным мясистым ковром, за которым нельзя было разглядеть земную поверхность. Она дыбилась там бугристыми наростами, похожими на воспалившиеся лимфоузлы какого-то чудовищного гаргантюанского организма. Самый большой узел достигал на вскидку пяти-шести метров в высоту и слегка подрагивал, словно раскисшее желе на ветру.
— Но я на эту красную херню не ногой, — Антон поморщился от отвращения. — Не ногой! Мерзость какая…
С этими словами он повернулся назад, чтобы избавить свои зрительные рецепторы от необходимости воспроизводить увиденное.
— К-к-кира, — вдруг выцедил он.
Кира обернулась.
Сзади них незаметно и бесшумно собралась целая армия странных существ. Здесь были грибы-мутанты всех мастей и размеров, деревянные сороконожки, водяные черви с вьющимися деревянными ногами и какие-то совсем сюрреалистические создания, в которых сложно было угадать какой-то один основополагающий элемент.
Антон нащупал пистолет на поясе. В следующий момент он наставил его на пришельцев, которые продолжали просто стоять вокруг. Кира вдруг заметила, что земля по всему острову пришла в движение. Отовсюду в их сторону ползли, шли, ковыляли, катились какие-то непонятные создания.
От волнения Антону перестало хватать воздуха, и он начал учащенно дышать. Антон выстрелил несколько раз, оставив дымящиеся дырки в нескольких особо крупных грибах и разбив в труху несколько деревоножек.
Эффект от содеянного оказался прямо противоположным его ожиданиям. Вместо того, чтобы разбежаться в стороны, создания начали наступать, сжимая свое кольцо. Кира приложила маску к лицу, приготовившись бежать, хотя она и понимала, что путь к отступлению отрезан, и бежать, по сути, было некуда.
Грудь Антона начала судорожно вздыматься, и он принялся пятиться назад, сыпя выстрелами и едва понятными ругательствами, которые вылетали наружу сквозь едва сдерживаемые всхлипывания.
— Антон, осторожно, обрыв! — закричала Кира, увидев, куда он движется, не глядя.
Поздно. Антон дернулся на крик Киры, резко обернулся и, увидев обрыв в полуметре от себя, пошатнулся от испуга. Он замахал в воздухе руками, пытаясь отыскать потерянное равновесие. В этот момент деревянная сороконожка с извивающимися неоновыми отростками на спине быстро побежала в его сторону. Антон вскинул руку и выстрелил.
Это был его последний выстрел. Его нога ступила в пропасть и, увлекаемый неумолимой силой тяготения, Антон сорвался вниз, навстречу острым скалам и шипящему морю.
Мы, которые есть бес, знаем, что те из нас, которых Антон называл деревянной сороконожкой, намеревались удержать его от падения, а никак не наоборот. Нам было очень интересно узнать, как устроены пришельцы.
Кира побежала. Она плотно прижала кислородную маску к лицу и пустилась наутек, пытаясь обогнуть вулкан, покрытый красной кожистой пленкой. Армия существ двинулась за ней. Кира несколько раз оглянулась назад, но существа не пытались приблизиться к ней вплотную, а следовали за ней на некотором расстоянии.
Кира бежала вперед, судорожно соображая, как ей выбраться из этой передряги. Она чувствовала себя как в абсурдной сказке, как в Алисе в стране чудес, как во сне, от которого она никак не могла проснуться.
Красные пятна слева от Киры становились все больше, сливались, сращивались друг с другом, становились все толще. Кира бежала вперед, в сторону дымящегося озера. Она то и дело оглядывалась назад, где грибы и деревоножки шли за ней стройными согласованными рядами.
Кира бежала вдоль берега, по узкой дороге, которая была обозначена обрывом с одной стороны и красноватыми наростами на земле с другой. Кира видела перед собой, как вдалеке остров расходится в стороны. Слева все было покрыто красным ковром, в то время как справа виднелась черная поросшая редким мхом почва.
Кира поравнялась с озером. Здесь красная кожа достигала неимоверной толщины в несколько метров. Кира заметила на ее поверхности несколько набухших прозрачных пузырей, внутри которых зрели какие-то чудовищные организмы, никак не способные решить проблему своей видовой принадлежности.
Тут Кира поняла, что земля впереди шевелится. С дальней оконечности острова в ее сторону двигались все те же странные создания, которые беззвучно передвигались по черной земле, сопровождаемые лишь странным шелестом листвы, оттого особенно жутким, что в поле зрения не было ни единого дерева.
Через несколько минут Кира оказалась окружена. Дорога назад и вперед была отрезана сотнями жутких созданий. Справа от нее был обрыв, слева — толстая красная кожа и дымящееся озеро.
Монстры вокруг Киры начали смыкать круг, отрезая ее от края скалы. Они явно действовали сообща, выстраивая живую цепь, плотно прижимаясь друг к другу. Кира остановилась и невольно начала отступать. Кожа сзади нее вздыбилась и заволновалась. Она начала вытягиваться толстыми бесформенными пальцами, пытаясь добраться до нее. До кожистой стены оставалось несколько метров.
Тем временем из толпы преследователей выделилось странное существо, похожее на волосатого морского червя, сплошь покрытого щетиной из мха и веток. Кира закричала, не зная, что делать. Собравшиеся вокруг нее создания ответили на ее крик дружным шелестом.
Червь прижался к земле и, замерев на несколько секунд, резко прыгнул вперед. Он налетел на Киру сверху, навалился на нее всем своим весом. Его вертлявое склизкое тело начало обвиваться вокруг ее торса. Кира сделала несколько шагов назад, пытаясь судорожно отбиться от этого отвратительного создания, как вдруг почувствовала, как она проваливается во что-то мягкое и липкое.
Красная кожа начала медленно обволакивать ее сзади. Кира дернулась вперед, но ее левая нога лишь бессильно колыхнулась на одном месте, погруженная в липкую массу. Бесформенные вздутия уверенно обволакивали ее спину и лезли вперед, на грудь.
Гигантский червь неожиданно перестал извиваться и упал на землю. Вместе с остальными существами он вдруг потерял всякий интерес к Кире. Все они развернулись и начали медленно разбредаться в разные стороны.
Кира снова закричала. На этот раз от отчаяния и страха, от безысходности. Масса уверенно обволакивала все ее тело, крепко сжимаясь вокруг нее. Кира почувствовала легкое жжение на коже, быстро сменившееся покалыванием.
Через несколько минут Кира не могла пошевелить даже пальцем. Кожа полностью разлилась по ней, обволокла ее целиком. Кира испуганно бегала глазами. Она перестала кричать, и теперь только робко всхлипывала. Кожа начала наползать не ее голову. Она накрыла затылок, наползла на уши, погрузив мир вокруг в звенящую тишину. Красная масса начала обволакивать лицо. Кира зажмурила глаза и почувствовала, как липкая смесь надавила на ее веки. Кира начала судорожно хватать ртом воздух, как будто она могла насытиться им впрок.
В своей предсмертной агонии Кира не сразу поняла, что кожа остановилась. Она полностью запеленала тело своей жертвы, оставив снаружи лишь рот и нос, как будто она знала, что ее жертве необходим воздух.
Мы, которые есть бес, знаем, что кожа не знала этого. Она просто могла черпать информацию из памяти, копируя нейронные цепочки мозга своей жертвы. С Кирой мы получили самый важный вклад в нашу общую память за всю историю нашего развития. Мы сливались с ее мозгом, наслаждаясь исходящими от него импульсами, упиваясь мудростью, хранившейся в нем.
Впервые за тысячелетия нашего существования мы поглощали по-настоящему разумное существо. Со всей нашей тогдашней животной дикостью мы вдруг осознали дар логической мысли, мы упивались нашим только зарождавшимся вербальным мышлением, мы превращались из животного в бога.
Мы никогда раньше не испытывали такого притока знаний, никогда не были так рады, ибо лишь в этот момент мы познали существование самой радости. Мы радовались тому, что впитывали не только генетический материал, сохраняли в нашем теле не только цепочки ДНК, не только строительные блоки, которые мы комбинировали и перетасовывали, создавая новые формы, но мы также впитывали связи между нейронами, впитывали знания, поглощали мысль, учились мыслить.
В тот день мы по-настоящему поняли, что мы существуем. Мы осознали, насколько велик и идеален наш организм, этот венец случайного творения в нашей бесконечной вселенной.
Наши микроскопические щупальца, распределенные по всей поверхности нашего бескрайнего тела, обнимали Киру и не могли насытиться этими объятиями, вернее тем экстазом, в который эти объятия нас погружали. Только в этот момент мы поняли, что все наше многовековое существование было младенчеством, нет, было нахождением в утробе нашей несуществующей матери, и только теперь мы по настоящему появились на свет, по настоящему осознали, что мир — есть мир, а мы — мы, и что мы — его властелин.
Властелин, волею судеб заточенный на этом далеком острове, в одиночестве, в компании бездумных растений, властелин, обладающий безграничными возможностями. Всемогущий бог, способный на акт творения, на акт создания новой жизни по своему усмотрению, но до этого момента настолько примитивно-глупый, не способный осознать свою мощь и сам акт творения.
Но теперь все стало по-другому. За несколько часов (да, теперь и понятие “времени” обрело для нас смысл) мы впитали в нас все, чем была Кира. В нашем распоряжении была копия ее ДНК, и, что более важно, копия ее памяти. Когда нейроны в нашем теле выстроились в те же логические цепочки, что и в ее голове, они начали жить новой жизнью. Процесс пошел по нашему телу с невиданной скоростью, и вот мы уже могли думать, могли осознавать наше существование, могли использовать опыт Киры, которая стала одной из нас, могли строить планы.
В этот день мы впервые почувствовали страх. Страх пришел последним, страхом были пропитаны самые молодые нейронные сплетения в мозгу Киры. Страх был слишком сильным чувством для нас, только что познавших существование самих чувств.
Теперь мы привыкли к нему. Теперь, наученные опытом (нет, не с Кирой, с тех пор случилось многое), мы знаем, что своих жертв надо выпивать до конца, даже последние минуты страха могут быть важными и нужными. Кроме этого, будучи живым богом, мы более не боимся страха. Мы знаем страх, и он не присущ более нашим воплощениям, страх — это удел более слабых организмов, тупиковых ветвей эволюции.
В тот день страх показался нам неприятным, отталкивающим. Мы ослабили нашу хватку. На этом наша связь с Кирой прервалась. Последние дни ее жизни принадлежали только ей одной.