Поднимем бокалы

2 мая

За последние две недели произошло столько всего, что я даже не знаю, с чего начать. Секретная сводка явно указывала на возможную пригодность спутника для жизни. Вопрос был лишь в том, почему эта информация была засекречена.

Вариантов было два.

Можно было допустить, что командование корабля не хотело официально объявлять об этих наблюдениях, из боязни посеять среди экипажа ложные надежды, и хотело провести более точные измерения, прежде чем предать эту информацию огласке.

Однако другой вариант был отнюдь не менее правдоподобным: командование не хотело, чтобы экипаж узнал об этом, чтобы в принципе избежать дискуссий на такую неудобную тему и не подвергать миссию опасности. А миссия предполагала дозаправку и ничего более.

Нужно было лишь найти возможность выяснить, где была правда.

Возможностей было не так уж много, так как круг людей, который действительно знал правду, был слишком мал. И наиболее вхожим в этот круг людей был, конечно же, Аристарх. Он, можно сказать, в кругу этих людей родился и вырос.

Аристарх провел расследование в духе лучших детективных романов. В первую очередь он составил круг подозреваемых. Ну или “посвященных”, это уж кому как больше нравится. Круг этот оказался не таким уж большим:

• Арсений Евдокимович Бобров (капитан “Улисса” и, по совместительству, отец Аристарха)
• Вячеслав Евдокимович Бобров (брат Арсения Евдокимовича, начальник безопасности)
• Антон Петрович Малышев (начальник отдела наблюдений)
• прочие: реальный список Аристарха насчитывал порядка двадцати имен, однако именно эти три были выделены жирным шрифтом.

Т. к. даже “прочие” в этом списке были людьми видными и влиятельными, всю детективную работу мог выполнить лишь сам Аристарх. Он всех их очень неплохо знал, тогда как остальные члены нашего подполья их и в коридоре бы не сразу узнали. Лидия Ивановна могла похвастаться личным знакомством с двумя персонажами из списка, которых она взяла на себя, но ее расспрашивания успехом не увенчались.

Аристарх распланировал свой график поминутно. Он ходил ужинать по два раза за вечер с разными людьми, посещал какие-то клубы по интересам, тренировался в спортзале не в свою очередь, — в общем, использовал любую возможность, чтобы лично со всеми пообщаться и незаметно их “допросить”.

Результат был в духе утверждения “отрицательный результат — это тоже результат”. Другими словами, даже никаких намеков на потайное знание среди “прочих” Аристарх отыскать не смог. Либо они действительно ничего не знали, либо действительно хорошо показывали вид.

С отцом и дядей Аристарх поговорил по душам во время семейного ужина. Начал он с места в карьер: “Эх, разве не было бы замечательно, если бы в этой звездной системе вдруг оказалась вторая планета, пригодная для жизни. Тогда не пришлось бы нам всем сдохнуть на этом корабле, так и не ступив ногой на каменистую почву прекрасного нового мира”.

К удивлению Аристарха, его отец расплылся в широкой улыбке и принялся мечтать вместе с ним. Начал описывать, как он превратился бы из капитана корабля в мэра города, как бы он своими руками построил дом (в его способностях осуществить этот проект Аристарх сильно сомневался), как благоустроил бы то и это…

Аристарх хорошо знал своего отца, поэтому однозначно поверить в то, что его отец ничего не знал, был не готов. Но молчание его дяди во время разглагольствований отца выглядело несколько виноватым.

Тогда Аристарх решился на хитрость, которую, по его собственным словам, он вычитал в одной старой земной книге. Сомнений в том, что Малышев знал правду, быть не могло. В конце концов он был начальником отдела наблюдений. Но было также очевидно, что он этой информацией с кем-то поделился, никакой личной выгоды от ее полного сокрытия у него быть не могло. За исключением, пожалуй, параноидальных наклонностей, что, впрочем, с большой долей правдоподобности можно было исключить. Человек он был подленький и сволочной, но совсем не идиот. По крайней мере не полный.

Пока Малышев был на работе (а Женька “присматривал” за ним, чтобы он ни дай бог не ушел раньше обычного домой), Аристарх оставил перед дверью каюты, где жил Малышев, письмо. В конверте без опознавательных знаков лежал свернутый пополам лист бумаги с распечатанными на принтере словами: КОГДА ВЕРНЕШЬСЯ, СРАЗУ ИДИ КО МНЕ. САМ ЗНАЕШЬ, О ЧЕМ РЕЧЬ.

Все гениальное, как говорится, просто.

Ответственная миссия следить за Малышевым досталась Олегу, т. к. по словам Аристарха, “его морда Малышеву точно не примелькалась”. Олег весь день ходил нервный, с таким лицом, как будто ему яйца дверью прищемили, но задание свое воспринимал стоически и отвертеться от него не пытался.

Зато потом рассказывал о своей тайной слежке, как герой. Довольный и гордый содеянным. Не то чтобы его кто-то особо слушал, сам процесс мало кого интересовал, важен был результат.

А результат был таков: Малышев поднял записку, прочитал ее прямо в коридоре и, не заходя домой, сразу помчался к Вячеславу Евдокимовичу, начальнику безопасности и дяде Аристарха.

О чем они там разговаривали, никто, понятно, не знает, но через минут сорок Малышев вышел оттуда похудевшим килограмм на пять, под аккомпанемент захлопывающейся двери и поток нецензурной брани.

Аристарх тот вечер провел с родителями. Он заинтересовал отца разговором про то, что пора бы ему жениться. От неожиданности отец забыл про все свои важные дела и провел вечер в лоне семьи. Звонка от брата он в тот вечер не получил. Из чего следовало, что Вячеслав Евдокимович действовал без его ведома.

Все это напомнило мне какую-то детскую сказку про доброго идиота-царя и злобного коварного визиря. Только в таких сказках не было обычно подполья, которое теперь находилось перед сложным моральным выбором: довериться “царю” или нет.

На личном фронте у меня не все было спокойно, и не без перемен. С одной стороны, Алиска прониклась революционными идеями и даже была на двух наших собраниях. Лед между нами начал медленно таять, но радость моя не продлилась долго.

И виной всему был наш царь, воля которого для нас, холопов, закон. Его капитанскому величеству вдруг стукнуло в голову, что церемонии бракосочетания приходятся в этом году как раз на период рандеву с Солнцем. И, чтобы два таких важных события не пересекались, Арсений Евдокимович, своею царской волей повелел перенести все запланированные свадьбы на месяц вперед.

Я несколько раз присутствовала на подобных мероприятиях: после них всегда была хорошая праздничная еда. Теперь я даже знаю, в каком ресторане ее готовили. Но в этот раз у меня кусок не лез в горло.

В большом зале для конференций собралось восемнадцать пар. Невесты и женихи — все в парадной белой униформе офицеров космофлота. Выстроились в колонну, парами. Мебель из зала заблаговременно вынесли, так что по стенкам могли собраться все приглашенные, и просто желающие поглазеть. Предпочтение, само собой, отдавалось родственникам и друзьям брачующихся, но места было достаточно и для любителей отвлечься от повседневной рутины и вкусно потом пожрать.

Народу в итоге набилось не протолкнуться. Алиса и Ленька были в колонне шестыми. Алиса накрасилась, волосы забрала в какую-то сложную конструкцию, белая форма на ней сидела как влитая, обтягивала, подчеркивала ее стройную фигуру, которая по законам чувств была и должна и впредь была быть моей, но по законам людей теперь доставалась этому сутулому недочеловеку Леониду.

— Именем Российской Конфедерации, межгалактического флота и командования корабля “Улисс”, объявляю вас мужем и женой, — чеканил Бобров собственной персоной, когда пары новобрачных продвигались вперед, сменяя друг друга. Они приближались к его импровизированному пульту, украшенному потертой эмблемой Роскосмоса, задерживались перед лицом Боброва ровно на пол минуты, и отходили в сторону мужем и женой, со всеми вытекающими обязательствами.

Согласия Бобров не спрашивал, оно на “Улиссе” не требовалось. Все бумажные формальности были улажены еще утром, когда в систему вбили новые семейные статусы и перераспределили жилые помещения.

Справедливости ради хочу заметить, что большинство брачующихся были довольны происходящим. Они выбрали друг друга сами и смотрели на своих партнеров преданно-сладкими взорами. По лотерее было три пары. Их сразу было видно: они стояли с серыми смурными лицами, погруженные в свои мысли. Такое ощущение, что спаривали их не по лотерее, а специально, причем со злым умыслом и единственной целью достичь эффекта максимальной комичности: высоких с низкими, толстых с худыми. Не удивлюсь, если так оно и было.

Ну и Алиска. Она была где-то по середине, как в колонне, так и на шкале чувств. Она не была счастлива, но и не была несчастна. Долго смотрела мне в глаза, двигаясь в очереди. У Леньки слюни текли по лицу, наверное, пытался мысленно применить свои свежеполученные знания из хентая к их надвигающейся брачной ночи.

А дальше события стали развиваться по какому-то сумасшедшему сценарию.

У нас было заготовлено два варианта, что делать с полученной информацией. Первый вариант, с кодовым названием “революция сверху”, предполагал разговор Аристарха с отцом по душам. Он должен был предоставить ему доказательства наличия у Юпитера обитаемого спутника, а также того, что его собственный брат приложил все усилия, чтобы эту информацию скрыть от него самого и от всех остальных. Главный плюс этого варианта был одновременно и его главным минусом: раскрыв карты перед Арсением Евдокимовичем, мы полностью доверялись его воле и решениям. С одной стороны, он мог бы отдать официальный указ о более тщательном исследовании спутника и его возможной колонизации. С другой стороны, он мог всех нас отправить под трибунал.

Второй вариант, “революция снизу”, заключался в распространении на корабле листовок с информацией, чтобы у народа зародились подозрения, и под общественным давлением командование вынуждено было бы предпринять шаги навстречу.

Но, как это часто бывает, в жизнь воплотился третий вариант.

После свадеб все собравшиеся отправились в банкетный зал. Другими словами, большинство поперлось делать то, зачем они сюда пришли, говоря по-русски — жрать и пьянствовать. Арсений Евдокимович вошел в зал первым, где уже были приготовлены бокалы с пузырящимся самопальным вином, произведенном на просторах фермерских хозяйств Лидии Ивановны. Услужливый молодой человек, по ходу официант из элитарного ресторана, тут же забегал кругами, раздавая бокалы — в первую очередь всем только что поженившимся, а также всем наиболее важным.

Арсений Евдокимович и его брат Вячеслав получили бокалы первыми. Арсений Евдокимович произнес какой-то короткий бледный тост за новобрачных и будущее человечества, смачно отхлебнул из бокала, довольно хрюкнул, закашлялся, покраснел и упал на пол с пеной у рта.

В следующий момент все счастливые обладатели первых бокалов мелкими фонтанчиками принялись выплевывать еще непроглоченное вино на пол (никто больше, как выяснилось позднее, не пострадал), Вячеслав Евдокимович лично крутил официанта и попутно раздавал какие-то приказы, в комнату вбегали охранники и что-то кричали…

Я предпочла не задерживаться и убралась оттуда сразу же, вместе с толпами охваченных паникой сограждан. Боковым зрением в последний момент успела заметить, как грузно хлопнулась на пол Лидия Ивановна, которой заламывали за спину руки люди в черной униформе.

Все это произошло позавчера. Вчера я провела в комнате одна, в ступоре. Соседский дед попытался было сунуться поделиться впечатлениями (он заявился на церемонию в последний момент, зато в банкетный зал протиснулся одним из первых), но я послала его на три буквы через закрытую дверь, от чего испытала неожиданный прилив сил и жизненного оптимизма.

По корабельному телевидению вот уже второй день подряд крутят только записи земного балета. Пока белый лебедь беззвучно погибает на экране раз за разом, корабельный телефон окочурился окончательно и не работает. Системы оповещения регулярно призывают всех оставаться дома до выяснения обстоятельств. Все мероприятия отменены, на работу нужно выходить только в сферах, необходимых для функционирования “Улисса”. Учителя младших классов к критически важным профессиям, по мнению нового руководства, не относятся.

Вечером

Забегал Олег. Весь взмыленный, с взъерошенными волосами, с бледным от испуга лицом. Постучался, оглядываясь по сторонами, посидел у меня ровно две минуты, вылил на меня ушат информации, и скрылся восвояси (благо его эти “свояси” находятся через коридор от моих, иначе я бы так и сидела здесь без понятия, что происходит).

Хотя “с понятием” я тоже сижу здесь, и не знаю, что делать.

Олег, как работник фермы, был сегодня на работе, и ему удалось перекинуться парой слов с другими коллегами. Кругом на корабле на ключевых позициях расставлены работники охраны в боевой выкладке. Он даже представить себе не мог, что их штат настолько большой и что “Улисс” оказывается нуждался в таком количестве охраны. Даже на ферме у них было несколько людей в черном, которые призывали “оставить разговорчики” и активно были заняты поиском улик.

Арсений Евдокимович находится в реанимации, или, по крайней мере, так говорят. В его вине, приготовленном на ферме, найдены следы нервнопаралитического вещества “хомячок”, прозванного так спецслужбами за то, что лицо жертвы раздувается после отравления до гротескных размеров. Лидия Ивановна взята под стражу как главный подозреваемый, т. к. она не только управляла, но и лично контролировала винные хозяйства несколько дней назад.

Других работников фермы поочередно допрашивают. До Олега очередь еще не дошла, но я чувствую, что всем нам скоро хана, т.к. не заподозрить его в чем-то очень непросто, еще до допроса, только по его взволнованному виду.

Вячеслав Евдокимович фактически взял командование кораблем на себя. Если такую военную диктатуру можно было назвать “командованием”.

Аристарх находится под домашним арестом до выяснения: его расспросы последних дней не остались незамеченными.

Так что продолжаю сидеть дома и ждать, когда за мной придут. За окном по-прежнему бесконечная пустота и бездвижные звезды. Солнца отсюда не видать.