Демиург

5 мая

Несколько дней без всяких новостей. Отсек, где я живу, отрезали от остальной части корабля. Переход заблокирован. По корабельной связи ничего, тишина полная. Не знаю, что у них там происходит, и чем вызвано было такое решение. У нас здесь много молодых, т. е. считай весь костяк техперсонала. Рук-то им явно сейчас не хватает. И кто “Улисс” там готовит к дозаправке? Уж явно не Вячеслав Евдокимович, и даже не Малышев.

Позавчера проснулась с утра от шума голосов. Думала охрана идет, меня брать. Олег, думаю, раскололся. Сижу, зажалась вся, жду. Но шагов нет, никто не стучится, дверь не ломает, а голоса все громче становятся. В конце концов выглянула в коридор, а там столпотворение целое. Все, кто на стратегически важных позициях, поперлись с утра на работу, а отсек закрыт, с другой стороны. Видимо не так уж и “стратегичен” их повседневный труд. Ну или дело совсем хана.

С тех пор все и сидим тут. Про комендантский час все забыли само собой. Чего тут комендантничать, когда сиди дома не сиди, а всевидящее око государства само отгородилось от народа толстой железной дверью. Коридоры превратились в оживленные места сборищ, народ общается, строит предположения, толкает речи. Никто понять ничего не может, что происходит.

А я сижу тут и боюсь, ни в чем не участвую. Хоть и знаю больше остальных. Хоть и могу пролить хоть какой-то свет на происходящее. А вдруг у них и тут свои?

Олег, кстати, не вернулся. Я его везде искала сначала по коридорам. Потом его сосед (и коллега) мне шепнул, что его накануне закрытия дверей на допрос увели. А когда на следующее утро он (сосед) собрался на работу и стукнул Олегу, чтобы пойти вместе, никто ему не открыл. Значит не вернулся.

Теории в коридорах выстраивают самые разные. Некоторые либо очень доверчивые, либо очень глупые сограждане, к примеру, настаивают на том, что все дело просто в неисправности гермозатвора и системы радиооповещения. Ну так вот они просто взяли и сломались разом, ну что там, бывает. А отравления никакого не было, просто сердечный приступ. Скоро вытащат нас, говорят. Ну что же, не мне их судить. Возможно, эти люди вовсе не доверчивые и не глупые, а просто трусливые. Им нужна какая-то безобидная теория, чтобы в штаны не наложить. Оно может и лучше, хоть не пахнет в коридоре.

Другие не далеко ушли от правды: вооруженный мятеж, капитан коварно отравлен.

Но что до конкретики, то тут кто на что горазд.

Одни утверждают, что во всем виноваты американские шпионы-рецидивисты. Дескать они триста лет назад внедрились в первоначальный экипаж корабля, несколько поколений подряд взращивали своих детей в лучших традициях тлетворной вражеской идеологии, и вот наконец нанесли удар. Лишь бы найти виноватых, и лишь бы при этом не допустить даже мысли о том, что виноват кто-то из своих. Такого в Российской Конфедерации быть не могло, и на “Улиссе” быть не может. Эх, им бы в литературных конкурсах на лучшее наивное произведение поучаствовать.

Другие видят ситуацию в более приземленных тонах. Ну что, все дескать понятно, Вячеславу Евдокимовичу надоело быть по жизни вторым, грохнул брата, а возможно и сговорившись с сынишкой его убогим, Аристархушкой. Взял власть в свои руки, а теперь не знает толком, что с ней делать. Корабль — это все-таки не страна. В замке от народа не спрячешься. “Ага, не спрячешься”, — тут же ехидно вставляют некоторые, — “они вон в носовой части также закроются, и будут там как в замке сидеть и править оттуда”.

В общем недовольства хоть отбавляй. Еще бы, одного того, что мы тут все на домашних консервах сидим, и то для паники достаточно. У некоторых вон уже еда позаканчивалась, у кого дома холодильники полупустые были.

Вечером

Пока в коридоре назревал кризис, а я отсиживалась в каюте и боролась с кризисом внутренним, неожиданно пришло спасение (или искушение, я еще не решила).

Сижу, думаю думы тяжкие, пялюсь в стенку на пятно не то от вина, не то от кофе. Стук в дверь. Сначала думала ошиблись. Потом думала кого-то посетила светлая идея всех собрать вместе для какого-нибудь там обсуждения. Нифига. Голос этот писклявый мерзкий из-за двери:

— Катанушка, доченька, открой, поговорить надо.

Дед из соседней. На молчание не поддался. На “мне что-то нехорошо, я хочу одна побыть” тоже. Даже на “пошел на хер, я не в настроении” не повелся. Ну что же думаю, не убудет. Заходи говорю, дед, дверь открыла.

Зовут его, кстати, Пячегод Николаевич. Никогда до вчерашнего не знала, да, наверное, и лучше так было. Спалось по крайней мере крепче.

— Пяче-кто? — переспросила я.

— Понимаешь, деточка, мой покойник отец, Николай Сергеевич, очень увлекался земной историей. И особенно он находил интересным советский ее период. К счастью, в наше время никто значение моего имени не понимает, и раньше я всем говорил, что это древнеславянское. Тебе могу признаться, Пячегод — это пятилетка в четыре года.

Поинтересоваться тем, что такое пятилетка я не успела, воздуха не хватило, когда Пячегод вдруг рассказал про свою несчастную сестру:

— Вот сестре моей, тоже покойнице, тяжелее пришлось. Даздрасмыгда на древнеславянское не тянет. “Да здравствует смычка города и деревни”, между прочим.

Отдышавшись, и решив про “смычку” тоже не спрашивать, я вместо этого сказала:

— Ладно, Пячегод. Николаевич. Че пришел-то?

— Действовать нам надо, доченька, действовать.

Увидев мое непонимающе-скептическое выражение лица, Пячегод пояснил:

— Во-первых, ты больше других знаешь о том, что здесь происходит.

— Это еще почему?

— Потому что Аристарх сюда явно не за шуры-мурами приходил. Потому что с Олегом ты в жизни никогда не общалась, а тут ходишь вокруг его каюты, ищешь его. Потому что Аристарх тоже к Олегу захаживал. И главное потому, что ты во всех этих самопроизвольных митингах не участвуешь и вопросов о происходящем не задаешь.

— Ну это, знаешь… Между сплетником и сыщиком существует ой какая большая разница. А совать нос в чужие дела еще никому ничего хорошего не приносило.

— Ладно, была не была. Ты только не обижайся, сейчас времена такие, не до обид.

Помолчал, помялся, потом и говорит:

— Дневник я твой читал. Каюсь, каюсь, это было подло и не моего свинячьего рыла дело.

А сам к двери попятился и аж голову нагнул. Думал, что бить буду, видимо. Какое там бить, от такого признания у меня не то, что рука не поднялась, голос пропал.

— Как читал? Ты что, по моей комнате шарил?

— Ты знаешь, кем я до пенсии работал, Катаночка? Начальником информационного обеспечения. Т. е. я, можно сказать, половину современных систем сам проектировал. Ну и, на пенсию когда уходил, естественно оставил для себя несколько бэкдоров.

— Чего?

— Бэкдоров — таких намеренно встроенных уязвимостей в системе, о которых знаю только я. Жаргон это такой, хакерский. Ну ты плохого не подумай, не по злому умыслу, а так, для развлечения просто. С работы то меня поперли не очень по-дружески, ну да это другая история, засунули в этот задний отсек, прости за каламбур, ну а чем мне здесь еще заняться?

Я сделала над собой очень большое усилие чтобы попросту не дать ему в рожу за такое свободное времяпрепровождение. Но синяк под глазом Пячегода вряд ли смог бы мне сейчас помочь.

— И что, ты так вот легко можешь получить доступ к данным на моем планшете?

— И не только на твоем. И не только я. Ты сама подумай, мы на космическом корабле сотни световых лет вдали от нашей материнской цивилизации. Это закрытая система, в которой все со всем связано. В которой нет секретов, если иметь нужные ключи.

— Т. е. и они все обо мне знают?

— Если под “ними” ты имеешь в виду Вячеслава Евдокимовича, то да, возможно. Но маловероятно. Тут ведь какая штука: у него без сомнения есть ресурсы, чтобы связаться с твоим планшетом и прочитать твой дневник. Но для этого ему нужно сначала задаться целью, ознакомиться с содержанием именно твоего планшета. Я-то ведь как, по-соседски просто, каюсь, каюсь…

У меня в горле пересохло от страха. Я взяла со стола злополучный планшет и начала искать в нем дневник.

— Катана, перестань, — Пячегод сразу понял мои намерения. — Удалять его бесполезно. Все данные дублируются в корабельном облаке. Ничто никогда не удаляется бесследно. Ты только внимания больше привлечешь, если начнешь сейчас в спешке удалять все подряд. Это тоже фиксируется автоматическими фильтрами.

Я бессильно опустила руки.

— Он у меня под паролем. С недавнего времени.

— Да брось ты, пароль-шмароль, — отмахнулся Пячегод.

В общем долго еще мы с ним балакали. Довольно скоро я остыла. Он мне всегда был неприятен, а уж после того, как выяснилось, что он читал мой дневник, и подавно. Но ситуация была чрезвычайная и требовала особенных мер.

Выяснилось, что Пячегод личными записями своих соседей увлекался скорее от скуки. Теперь, когда на корабле началась такая заварушка, он сосредоточил свое внимание на более серьезных вещах. В частности, за последние дни он прочитал всю переписку Вячеслава Евдокимовича, однако не нашел там ничего интересного. Очевидно, Вячеслав Евдокимович был осторожен и не использовал свою официальную почту для компрометирующих писем. Тогда Пячегод просмотрел почту наиболее, по его мнению, приближенных к нему лиц, но и там не нашел ничего интересного. Общение, по всей видимости, проходило по каким-то другим каналам.

Когда я спросила, не мог ли Пячегод просто просмотреть все почтовые адреса в системе “Улисса”, он сказал, что, к сожалению, нет. Он мог вломиться в любой почтовый ящик на корабле, но ему надо было знать как минимум его адрес. Он что-то мне объяснял про SQL-инъекцию в базе данных, которая позволяла ему получить хэш пароля, но не список всех адресов, про какие-то радужные таблицы для их взлома и т. д. и т. п., в общем нес какую-то непонятную профессиональную ахинею. Я покивала, сделав вид, что поняла. Детали меня не особо интересовали.

Тогда я спросила Пячегода, проверял ли он мейл Малышева, начальника отдела наблюдения. Пячегод встрепенулся. То, что он тоже мог быть замешан, ему в голову не приходило.

Пячегод что-то там покумекал со своими радужными таблицами, и перед нами на планшете появилось содержимое почтового ящика Малышева. Мы уже было отчаялись найти там что-то интересное, когда вместо привычных адресов по типу “имя.фамилия@ulysses.space” нам на глаза попался мейл с адреса “demiurg@ulysses.space”. Письмо было отправлено 2 мая в 18:32, т. е. примерно в тот момент, когда Малышев приперся к Вячеславу Евдокимовичу по подставной записке. Письмо было кратким, но содержательным:

От кого: demiurg@ulysses.space

Кому: anton.malishev@ulysses.space

Мудак ты тупоголовый вот ты кто

Кто после этого действительно мудак с раздутым самомнением это еще можно поспорить. Войдя в почтовый ящик тупоголового демиурга, мы составили список всех основных контактов подпольной сети Вячеслава Евдокимовича (эх, не у одних у нас на “Улиссе” была подпольная сеть…).

Самомнение, судя по конспиративным названиям адресов, раздуто было не только у него. А у Малышева с фантазией было явно туго: его конспиративный ящик назывался просто “anton.malish@ulysses.space”. Вот так эмоции с одной стороны, и блеклость образного мышления с другой, приводят к краху хорошо подготовленных и продуманных конспираций.

В почте быстро отыскались и другие перлы:

От кого: demiurg@ulysses.space

Кому: moloch@ulysses.space

Лучшей возможности нам может не представиться. Церемонию бракосочетаний капитан неожиданно перенес на послезавтра. Тор подготовит коктейль. В общем все, как и в плане “Яблоко Белоснежки”, только раньше. Готовь команду к захвату и удержанию ключевых позиций после вечеринки.

От кого: aida@ulysses.space

Кому: demiurg@ulysses.space

Тревожные новости, надо действовать быстро. Мне тут шепнули, что у Юпитера есть спутник с атмосферой. Мой придурочный капитан если про это узнает, то точно примется исследовать, что там и как. Если там действительно все так прекрасно, еще, глядишь, и колонизировать вздумает. И тогда тебе его места не видать никогда. Так всю жизнь во вторых и проходишь. Бери Малышева за жабры. Пообещай ему чего-нибудь. Если на обещания не поведется, скажи, что ты знаешь про его шуры муры с Люськой. Он сразу хвост прижмет.

— А вот это уже интересно, пробурчал Пячегод. Во фразе “мой придурочный капитан” главное слово “мой”. Жена это его, эта Аида, в простонародии Алевтина Андреевна. — Он причмокнул языком и облизнул губы, отчего у меня по спине побежали мурашки. — Она же, это, по распределению за капитана вышла. И только после этого с братом его познакомилась. До меня долетали слухи, что у них было нечто большее, чем дружба. Один раз мне даже сказали, что этот, как его, Аристарх не капитанский сын на самом деле. Скрываться им надоело. Вот и решила Алевтина от одного капитана к другому, новоиспеченному уйти. Но чтобы до убийства! Это у меня в голове не укладывается. И из-за того, чтобы сохранить свою позицию, власть, вот так вот взять и выбрать за всех остальных их судьбу, ничего не сказав им про планету…

Укладывается или нет, а мы всю ночь с ним просидели, составляли речь к “народу”. Ну или вернее к той его части, которая была сейчас заперта в этом отсеке “Улисса”. Получилось довольно складно, с доказательствами. Пришло время действовать.