И только для него
Владимир всегда считал себя человеком собранным и действительно хорошо подходящим для той работы, которую он делал. Не зря он закалял свой характер и проходил многочисленные тренировки в академии. Не зря он участвовал в десятках особо важных и сложных секретных миссий. Он думал, что готов ко всему. Владимир никогда не мог предположить, что когда-нибудь в полный и бесповоротный тупик его поставят обычные цифры. Такого благоговейного страха он не испытывал даже на своем первом уроке арифметики в марсианской школе.
— То есть что же это получается, — выдавил из себя наконец Олег. — Все-таки американцы?
— Если бы американцы могли такое построить, то не было бы больше никакой Российской Конфедерации, да и других государств тоже, если уж на то пошло. Была бы на земле одна большая жирная Америка.
Владимир подошел к двери и потрогал цифру пять рукой, как будто этот жест мог заставить ее исчезнуть.
— Хочу обратить внимание собравшихся, — робко заметил Игорь, — что на корабле может находиться кто-то, кто все нам смог бы объяснить. Возможно, если мы отыщем этого кого-то, нам не нужно будет гадать.
Владимир посмотрел на Игоря почти что злобно, но его предложение поддержал.
— Двигаемся вперед. Никому не отставать и не разбредаться. Полная боевая готовность.
Владимир расчехлил лазерный пистолет. Остальные последовали его примеру. Игорь не мог не отметить про себя абсурдность происходящего, когда потенциальное присутствие на корабле землян воспринималось едва ли не как большая угроза, чем зеленые человечки.
В конце коридора находилась большая дверь, которая была шире, чем все остальные. Рядом с ней на стене виднелась квадратная панель, на которой горело изображение стрелки, указывающей вверх. Владимир опасливо приложил к ней руку и тут же отдернул ее, как будто боясь удара тока. Вместо этого произошло то, что все всегда считали естественным, но никто в этот момент не ожидал: дверь открылась.
— Лифт это, — констатировал очевидное Олег. — Вон и кнопки с этажами даже есть, — добавил он, заглядывая через плечо Владимира внутрь кабины.
— Ну что же, тогда поехали! — Владимир зашел в кабину лифта и уставился на экран с кнопками. На этот раз вопреки его ожиданиям цифр на них не было, просто рисунки, которые, однако, недвусмысленно описывали назначение того или иного этажа. Изображение змеи, обвивающей чашу с крестом в верхнем углу, например, скорее всего было медицинским отделением. Сам этот знак при этом явно не был результатом творческих усилий внеземного интеллекта.
Остальные начали заходить в лифт словно в вагон метро в час пик. Кабина была большая, однако явно не рассчитанная на космонавтов в скафандрах, и очень скоро в ней стало тесно. Игорь оказался последним. Только он занес ногу, чтобы переступить через порог, как кто-то внутри неуклюже повернулся, пытаясь занять место получше, толкнул соседа, который, в свою очередь, налег на Владимира, стоявшего с занесенной над экраном с пиктограммами рукой. Его палец уперся в панель и двери лифта закрылись прямо у Игоря перед носом.
Вслед за Олеговым “толмача забыли” до Игоря из удаляющейся кабины донеслись какие-то невнятные ругательства и… стало тихо. И не по себе. Игорь опасливо обернулся. Ни звука. Только молчаливые двери громко отсчитывали секунды своими земными цифрами. Игорь нерешительно посмотрел на кнопку вызова лифта и решил, что лучше ее не нажимать. Сами за мной приедут, если надо будет. Проблем потом не оберешься.
Игорь начал бесцельно оглядываться по сторонам. Двери эти были вполне себе земные, как и все на корабле. Если честно, то если бы не его вид снаружи и не огромный размер, Игорь мог вполне себе представить такой корабль во флоте Роскосмоса. Да что там, интерьер яхты Мурмагометова был куда более футуристическим. А здесь — гермозатвор, комнаты-раздевалки, лифт на верхние этажи.
Внезапно в другом конце коридора раздался звук открывающейся двери. Игорь похолодел. Звук донесся оттуда, откуда они только что пришли. Он напряженно принялся вспоминать, как выглядела комната между гермозатвором и коридором, в котором он сейчас находился. Там вроде бы была боковая дверь. Или показалось? Или пусто там все было? Не помню. Вот и встречающая делегация подоспела.
Игорь вновь покосился на кнопку лифта. Нет, нельзя, а вдруг у них там что случится и им придется отступать. И здесь тоже одному как тополю на плющихе торчать. Игорь двинулся к ближайшей двери, с номером десять на ней.
Он осторожно налег на нее, пытаясь не шуметь. Дверь оказалась незаперта и начала отодвигаться в сторону. Игорь втиснулся внутрь едва только проем стал достаточно широк для его скафандра и тут же прикрыл дверь за собой.
Внутри было темно, и Игорь включил фонарик, против всякой логики зажмурив при этом глаза. В его воображении комната была наполнена кровожадными зелеными гремлинами с зубастыми пастями, которые только и ждали, когда он сам заглянет к ним в ловушку.
Гремлинов в комнате не оказалось. Вместо них вдоль стен стояли шкафчики. Посередине — несколько прикрученных к полу скамеек. Обычная раздевалка. Игорь подошел к первому попавшемуся шкафчику, на котором опять-таки красовалась земная цифра “1” и открыл его. Не столько из любопытства, сколько из противоестественной нужды убедиться, что внутри никто не прячется.
Внутри висел скафандр, который был значительно менее громоздким, чем у самого Игоря, однако в остальном был очень даже человеческим: две руки, две ноги и металлический обруч у шеи чтобы прикручивать шлем. Сам шлем был, собственно, здесь же, на полке. Круглый, с оранжевым непрозрачным забралом.
Пол внутри шкафчика был усыпан крупным желтым песком. По всей видимости из какого-то далекого мира. Или с секретного полигона где-нибудь в пустыне Чиуауа…
Игорь взял шлем в руки, вытащил его и перевернул. Он заглянул внутрь, намереваясь оценить его на предмет вместительности для среднестатистической человеческой головы. Игорь посветил внутрь фонариком и остолбенел.
На самом деле он ожидал увидеть внутри шлема ни больше не меньше, чем просто пустоту. То есть то место, куда вставляют эту самую голову. Худшее, что он мог себе представить, это какого-нибудь пересушенного таракана, сдохнувшего внутри шлема лет так десять назад. Ну или, на худой конец, какого-нибудь инопланетного таракана, особенно мерзкой наружности.
Но никакого таракана внутри не оказалось. Ни даже отрубленной головы предыдущего хозяина шлема, в лучших традициях какого-нибудь фильма ужасов про космических монстров. Вместо этого внутри было то, чего Игорь ожидал меньше всего.
Внутри был конверт. Он был приклеен к внутренней стороне шлема прозрачной пленкой. Конверт был темно-желтого цвета, со слегка помятыми краями. На передней стороне неровными крупными буквами было выведено: ДЛЯ ИГОРЯ ДОВЛАТОВА. И ТОЛЬКО ДЛЯ НЕГО.
Игорь смотрел на надпись округлившимися глазами, совершенно позабыв о шуме в коридоре и том, что в эту комнату он зашел не просто так, а чтобы укрыться от зловещих звуков, исходивших от шлюза.
Но как? Невозможно… И только для него. Недвусмысленно. Для него. То есть для меня…
Когда Игорь наконец вышел из ступора, он не мог точно сказать, сколько времени он провел здесь, глупо пялясь на конверт. Собрав всю волю в кулак, он достал его дрожащими пальцами, а свободной трясущейся рукой с третьей попытки водрузил шлем на его былое место. Игорь открыл конверт.
Внутри оказался небольшой черный предмет размером с ноготь. Судя по крошечным блестящим контактам с одной стороны, это была скорее всего карта памяти. На которой могло находиться… Что именно, Игорь даже не мог предположить.
Вдруг осознав, что Владимир с командой могли вернуться в любую минуту и конфисковать эту предназначенную “только для него”, Игоря, находку, Игорь быстро закрыл конверт, свернул его несколько раз неуклюжими пальцами в толстых перчатках, и сунул во внешний карман скафандра.
Он закрыл настенный шкафчик, и поймал себя на мысли, что пытается замести следы преступления, которого он не совершал. Эта мысль не помогла ему успокоиться, но лишь навела его на следующую мысль о том, что незачем остальным знать, что он вообще был в этой комнате.
Игорь открыл дверь и выглянул в коридор. Ему вновь показалось, что от гермозатвора донесся какой-то неопределенный звук. Показалось, успокоил себя Игорь, виски которого отстукивали какой-то современный аритмичный марш.
В этот момент двери лифта открылись. От неожиданности Игорь отпрыгнул в сторону и издал истошный высокий крик.
— Ты чего, филолог, ни на минуту одного оставить нельзя? — осклабился стоявший в лифте Олег. — Контакт, по ходу, устанавливать не придется, не пригодятся нам твои знания. Пустой корабль. На сто процентов этого, конечно, утверждать нельзя, но в главной рубке никого не оказалось. Как не оказалось ни в одном другом помещении на трех этажах, которые мы поверхностно прочесали.
— А сколько их всего-то здесь, этажей?
— Да, судя по всему, три и есть, по крайней мере тех, где что-то оборудовано для людей. Остальная часть этой огромной махины пуста.
— Как пуста? — не понял Игорь.
— Так. Огромные пустые уровни, видимо предназначенные для транспортировки грузов. Только грузов нет никаких. Один песок кругом. Пошли с нами, сам посмотришь.
Слова Олега очень скоро были подтверждены. Корабль был абсолютно пуст. Речь действительно шла о грузовом судне. О пустом грузовом судне. За несколько дней поисков удалось обнаружить один единственный груз, который представлял собой огромный ящик с брутального вида сверлами, предназначенными для каких-то очень больших строительных машин. Ящик был распакован и наполовину пуст.
В медблоке обнаружились лекарственные препараты, какие-то инъекции и несколько камер, похожих на инкубаторы для криогенного сна из фантастических фильмов, которые были разбиты и перемазаны засохшей кровью. Как показали анализы — человеческой. В отличии от крови у входа, которая по сдержанным оценкам специалистов принадлежала неизвестной форме жизни.
Отсек, предназначенный для экипажа, был явно разделен на две части. В первой, меньшей, располагались одно- и двухместные каюты, очевидно для пилотов и персонала, обслуживающего корабль. Во второй, большей, в каждой каюте было по меньшей мере двадцать коек. По всей видимости для рабочих, которые и управляли этими несохранившимися машинами, сверла от которых были найдены в грузовом отсеке.
Земные цифры были найдены не только на дверях. Они были везде. Как и буквы. Обычные буквы кириллического алфавита. Слова, в которые они складывались, были обычными словами русского языка. Немного странного, с незнакомыми или непривычными выражениями тут и там, но безошибочно русского, родного языка.
Тем более странной казалась Владимиру реакция штаба. Все, с кем ему доводилось общаться, включая главу “Икара” Алексея Петровича, были искренне удивлены развитием ситуации. Владимиру трудно было поверить, что они морочат ему голову. С другой стороны, он не мог себе представить на службе родины организацию настолько секретную, чтобы ни в “Икаре”, да что уж там, ни даже в правительстве, не знали об испытаниях сверхбыстрых кораблей с неслыханной грузоподъемностью.
Вскоре на Церере одни за другим начали появляться корабли, каждый из которых привозил все более высокопоставленных начальников и все более прославленных ученых. Сам Алексей Петрович был откомандирован на Цереру чтобы взять личный контроль над операцией.
К всеобщему удивлению объявился даже глава правительства Василий Васильевич Лебедев. Инкогнито, но с большим апломбом. Поговаривали, что он хотел сразу же отправиться сюда, но несколько недель ушло на изготовление специального скафандра, способного справиться с нелегкой задачей по вмещению его огромного тела. Глядя на него, Владимир невольно вспоминал про Чиполлино и герцога Мандарина, живот которого был настолько огромен, что его приходилось возить на тачке. Тачки у Лебедева не было, зато была огромная нашивка с эмблемой партии, которая видимо должна была быть на груди, но в итоге гордо красовалась в верхней части необъятного живота. Видимо она-то каким-то чудесным образом и помогала верному слуге народа удерживать равновесие даже в столь сложной ситуации.
Очень скоро такому количеству людей стало тесно в “Церерской” обсерватории, а запасы кофе истощились к концу второй недели. Один только Лебедев выпивал по восемь чашек в день, каждый раз морщась и повторяя поочередно слова “бадяга” и “моча ослиная”.
Вскоре появились строители, которые ударными темпами начали возводить новые жилые помещения и лаборатории, а также расширять площадку космопорта.
Вслед за строителями в секторе появились американские беспилотные корабли-шпионы, которые словно невзначай пролетали мимо с завидной регулярностью.
Через два месяца кто-то наконец вспомнил про Игоря и про то, что у него, собственно, не было секретного доступа чтобы находиться не то, что на Церере в разгар текущих событий, но и на расстоянии по меньшей мере астрономической единицы от нее.
Одно из строительных судов забрало Игоря на Землю, завершив тем самым невероятные приключения филолога на Луне и в ближнем космосе.
Игорь улетел домой не простившись. Он никогда больше не встретился ни с Владимиром, ни с другими членами “Икара”. Вместе с ним на корабль погрузили и Евлампия, а также его двух коллег. Их услуги “Церерской” были более не нужны. В дороге они разговорились с Игорем. В основном жаловались на то, что их пожизненные пенсии за службу родине на далекой одинокой скале после индексирования оказались совсем не такими заманчивыми, как они ожидали. Игорь уже слышал это раньше от Владимира, но промолчал.
Один Евлампий почти не разговаривал и всю дорогу имел загадочный задумчивый вид. Его пенсия, казалось, его не волновала. Когда зашел разговор о том, кто чем будет заниматься дальше, он случайно обронил, что отправится на Луну, что есть у него одно интересное дельце. Евлампий тут же осекся и замолчал, проигнорировав вопросительные взгляды и так и не договорив.
Учитывая то, что революция на Луне шла полным ходом, Игорь не мог себе представить, что такой тихий и нелюдимый человек, как Евлампий, там собирался делать. Да и что он вообще смог бы туда добраться: пассажирское сообщение не было восстановлено, и имели место первые столкновения с земными судами. Пролилась первая кровь. Романтики в рядах повстанцев уже предлагали почтить память павших в названии нового независимого лунного государства: Красный Полумесяц. Мурмагометов почти что открыто встал на сторону революционеров и, при попустительстве Российской Конфедерации, не стесняясь принялся вкачивать туда миллиарды.
Игорю было все равно. Ему не терпелось вернуться в родной университет и забыть обо всем как о кошмарном сне. Он сомневался, что сможет. Карта памяти, найденная им на корабле, буквально жгла его карман адской смесью из страха и любопытства.