Свобода воли

Моя история закончена, и я отправляюсь в путь, спрятав свою рукопись поглубже в тюк, который сейчас нависает раздутым горбом на спине мула. Мул не знает, что ждет его в следующую минуту. Он не знает о грядущем путешествии, не знает, куда я поведу его, и когда мы вернемся назад. Но он не обременен этим незнанием, оно не гнетет его. Его жизнь течет по сценарию, придуманному другими, но это не терзает его звериную душу.

Мне хочется надеяться, что у меня есть выбор. Надеяться на то, что я могу на что-то повлиять. Что я могу сделать этот мир лучше.

Моя дочь смотрит на меня. Ее глаза полны слез. Она не знает, куда я отправляюсь и зачем, ей это попросту неважно. Важно лишь то, что я ухожу, что меня не будет рядом. Она спрашивает меня, когда я вернусь. Я говорю, через три недели. Она морщит лоб, пытаясь осознать, сколько это, три недели. В конце концов она теребит мою жену за рукав. Мам, а три недели — это долго? Ты и заметить не успеешь, как пролетят. Дочка успокаивается. Слезы высыхают в ее глазах, и она начинает улыбаться.

Езжай осторожнее, напутствует мне жена. На ее лице тревога. Она не знает наверняка, чем я занимался и что задумал, но чувствует неладное. Она всегда чувствовала, что я — другой, не такой как остальные. Не знаю, близка ли она к правде в своих догадках. Я никогда не говорил с ней об этом.

Не волнуйся, говорю я. Мой голос дрожит, выдает мое собственное волнение. Трудно убедить кого-то в том, во что сам не веришь. Я поворачиваюсь и ухожу.

Мой путь проходит без приключений. Снежный лес сменяется снежными равнинами, посреди которых стоят одинокие скелеты из железобетона. Когда они окончательно превратятся в труху, тоже самое, наверное, произойдет и с памятью человечества. Не нужны будут сказки про гибель грешного старого мира от рук справедливых богов, потому что не будет больше никакого старого мира. Будет только наш мир, в котором демоны стали богами.

До университета осталось два дня пути. Я начинаю сомневаться в осмысленности своего мероприятия. Да, в университете сегодня собрались лучшие умы человечества. Но достаточно ли будет лучших умов деградировавшего человечества, чтобы не побояться принять правду? Чтобы понять, что только эта правда имеет смысл, какой бы невероятной она ни была. Ведь без правды наше сегодняшнее существование лишено всякого смысла, лишено будущего.

Я останавливаюсь на ночлег. Дни в это время года коротки и солнце быстро катится к горизонту. Я начинаю приглядывать место, где разбить палатку. Внезапно мои глаза пронзает яркий свет. Я чувствую присутствие зверя, столь сильное, как никогда ранее. Зверь восторжен. Я осторожно нащупываю причину этой радости, крадусь, словно вор, по шероховатой поверхности мыслей зверя, недавних мыслей, секунды назад ставших воспоминаниями.

Зверь (вернее его воплощение на Земле) только что получил воспоминания, которые он называет самыми древними. Он думает, что эти воспоминания предшествовали его собственному рождению. Я крадусь по этим воспоминаниям. Они неразлучно связаны с какими-то более поздними, которые, однако, предшествуют им.

Этот парадокс непонятен мне.

Я не пытаюсь понять. Для этого еще будет время. Вместо этого я судорожно развязываю тюк на спине мула, извлекаю рукопись, сажусь на замерзшую землю, пытаясь уловить последние лучи солнца.

Я закрываю глаза и сливаюсь с ними. Зверь вспоминает. Он готовится к чему-то очень важному. Я вспоминаю вместе с ним, и наношу на пергамент его мысли.