После (прошлое)
И вот теперь мы, которые есть бес, здесь, в месте нашего назначения. Само понятие “здесь” утратило для нас смысл: это чужая галактика и чужое время, в котором нас еще не было, и в котором, по иронии всеобъемлющей вселенной, мы уже были, подготавливая наше собственное просветление.
Мы находимся в главной рубке корабля. От тела воина Святой Руси, верно служившего нам пищей во время полета, ничего не осталось. Зато у нас теперь есть две руки и длинные устойчивые ноги. Нам легче передвигаться по кораблю и делать последние приготовления.
Мы анализируем небесные тела в этой звездной системе и находим то единственное, которое соответствует описанию: самая большая малая планета, которая в “Удивительных приключениях филолога на Луне и в ближнем космосе” зовется Церера.
Мы закладываем курс корабля на Цереру, однако отвергаем предложение корабля об оптимальном маршруте. Мы знаем о том месте и времени, где и когда человек по имени Евлампий зафиксировал появление корабля. Мы направляем корабль в эту точку.
Определение точного времени занимает у нас больше часа, однако мы справляемся с этой задачей. Расположение звездных объектов вкупе со знанием земной истории помогает нам сделать точные расчеты. Мы сбавляем скорость в несколько раз, чтобы появиться в нужном месте в нужное время. Мы закладываем в программу полную скорость после рандеву с нужными координатами и временем прибытия.
У нас нет сомнений, что мы что-то сделали неверно. Ведь если бы мы что-то сделали неправильно, цепь событий не замкнулась бы, и мы бы не были сейчас здесь. Мы спокойны и уверенны.
Далее мы извлекаем носитель с видеоданными из доспехов. Мы удаляем с него ненужные моменты, оставляя лишь то, что нужно знать писателю, столь мастерски передавшего события последних дней. Наверное, люди назвали бы его пророком. Мы, которые есть бес, не верим в пророчества, ведь предрекать можно лишь будущее, а само это понятие обусловлено нашим несовершенным восприятием времени.
Мы программируем доспехи на самоуничтожение и спускаемся к шлюзу, туда, где воин Святой Руси почувствовал себя в безопасности. Мы следуем описаниям. Мы заходим в ближайшую к лифту дверь с номером “10” и открываем шкафчик с цифрой “1”. Внутри — скафандр, шлем, желтая пыль Фреи. Мы подготовили конверт заранее и снабдили его надписью, как и было описано в “Приключениях филолога”: ДЛЯ ИГОРЯ ДОВЛАТОВА. И ТОЛЬКО ДЛЯ НЕГО.
Мы идем дальше ко входу, туда, где Евлампий спугнул Игоря. Туда, где он нашел “Историю Красного Полумесяца” во время своего кратковременного потайного визита на корабль. Об этом мы знаем из предисловия самой книги, которая находится у нас в руках. Мы кладем “Историю Красного Полумесяца” недалеко от входа. Так, чтобы ее не увидели сразу, но при этом так, чтобы долго не пришлось искать. История нации теперь предрешена этим парадоксом, не дающим ответа на вопрос, что первично: сама история или книга, ее описывающая.
Наш путь завершен. Мы, которые есть бес, совершили самое важное деяние в истории известной нам вселенной. Мы, которые есть бес, заложили камень в основание нашей цивилизации, которая в этот момент находится в зародыше, и которая породит нас, которые есть бес, лишь через многие тысячелетия. Наш путь завершен и наш путь только начинается. Мы умираем чтобы родиться вновь.
Мы, которые есть бес, открываем шлюз и выходим в гермопредбанник. Шлюз закрывается за нами. Мы открываем внешнюю дверь. Корабль показывает предупреждение, но мы берем ручное управление и подтверждаем приказ. Двери открываются и нас выбрасывает в черную пустоту космоса сильным рывком.
Мы успеваем заметить, как корабль сжимается до далекой едва заметной точки и исчезает из вида. Вокруг непроглядная мгла. Небосвод усыпан далекими точками звезд. Мы чувствуем, как во рту становится сухо, а глаза начинает жечь. Мы видим одну звезду, которая ближе и больше других — Солнце, родная звезда людей. Но и она все же неизмеримо далека от нас и холодна. Белая холодная точка.
Нам, которые есть бес, приходит в голову мысль о том, можно ли увидеть отсюда нашу родную звезду, где в этот момент на одинокой скале на одиноком острове мы только начинаем нашу эволюцию.
Даже в эти последние минуты наша память о пережитом летит по просторам бескрайнего космоса слабыми волнами, которые медленно, но уверенно, когда-либо достигнут своей цели. Достигнут нас, чтобы слиться с нашим коллективным разумом.
В следующий момент наши глаза пересыхают и зрение покидает нас. Наша кожа замерзает, и мы перестаем чувствовать наши конечности. Наши мысли замедляются. Мы невольно вспоминаем последние минуты Киры. Наша грудь распирает и сжимается одновременно. Мы всегда были. Мы всегда будем. Но наш путь завершен. Мы уходим, чтобы вернуться.